***
Я сидел у себя дома и с тоской то и дело поглядывал на водопроводный кран - вдруг иссякший источник горячей воды на кухне. Он ещё посапывал, издавал непонятные булькающие звуки, стонал, как бы умоляя меня спасти его, наконец, тяжело вздохнув и «подняв слабеющие вежды» никелированных ручек с красным и синим зрачками «умер»... Всё! Глядя на умирающий кран, у меня невольно наворачивались слёзы. Вот, прямо как у нас в футсоюзе, подумал я – вначале необыкновенный напор, заздравные тосты, прожекты на сто лет вперёд и, вот - бесславный конец…В безвестность сгинул наш президент, не оставив ни могильного холмика, ни надгробной надписи на «памятной доске», как наказа или поучительной истории своим норвежским потомкам. Вслед за президентом, прыгнув на подножку последнего вагона безымянного поезда и помахав нам, мокрым от слёз, ситцевым платочком с колокольчиками, уехал в дальние страны Torpedovec. Не спокойно как - то в норвежском королевстве… Теперь стало как-то модно ошарашивать товарищей по форуму заявлениями типа – «не исключено, что по окончании сезона я прерываю своё выступление в Норвегии», а потом с упоением зачитываться и смаковать просьбы остаться или, что доставляет автору таких посланий особое удовольствие, мольбы вроде: «на кого ж ты нас отсавля-а-аешь!» Тогда автор «горячей новости» нисходя до обыкновенных участников, успокаивает … «ну, ну… только не надо слёз, я есчё не принял окончательного решения, может, и останусь с вами…так уж и быть». Зачем всё это?
Может
Мaksinn знает ответ на этот вопрос?
Я не сразу разыскал в Осло его дом, а потом и квартиру. Расспрашивал прохожих, тщетно анализировал пожелтевшие страницы «Путеводителя по Осло», но в бесконечном лабиринте ословских «дворов - колодцев», схем, никто не знал, где находится дом №12А по улице Фасолевой. Но, в конце – концов, настоящий следопыт, ради спасения уставших и измождённых путников, всегда отыщет ту самую единственную спасительную тропу. Оказалось, что как человек непритязательный он снимает комнату на общей кухне.
Парадный подъезд, как это водится, заколочен крест накрест досками, табличка с красноречивой надписью «Опасна. Римонт» указывает на ветхость Фасолевой 12А, а стрелка, видимо, на чёрный ход. Петляю между нагромождёнными практически друг на друга «ракушками» и баками с окаменевшим мусором, наконец, нахожу вход в дом. Дальше по крутой винтовой лестнице поднимаюсь на четвёртый этаж, на площадке две двери с мириадами звонков. Ну и куда? – спрашиваю сам себя, на секунду замешкавшис. Но вдруг понимаю, что «рандом - сила!», потому смело жму самую понравившуюся кнопку, над выкрашенной в добрый зелёный цвет дверью. Слышится брань и дверь открывает неприятного вида толстая тётка от которой пахнет пережаренным маслом с канцерогенами, кислой капустой и уксусом. Она недобро поглядела на меня исподлобья, сплюнула сквозь зубы мне на ботинок и спросила:
- Чего тебе?, - при этом она вытерла свои жирные губы полой халата из-за чего я стал невольным свидетелем её нижнего белья.
- Maksinn…- сказал я, отвернувшись и на секунду зажмурив глаза, мне было очень неловко.
- Алкаши хреновы, задолбали уже…
Мaksinn!
Мaksinn, твою мать!...Не слышит, наверное, спит – она осуждающе покачала головой. - Вон его дверь - прямо по коридору и налево, на ней ещё профиль писающего мальчика из чёрной пластмассы…
- Он в туалете?
-Нет, это он повесил для этого, - она почесала затылок, наморщила лоб, по лицу было видно, что сейчас у неё в голове бушует мыслительный процесс. - Тьфу ты, как его там…серпантина…нет, не серпантина этого… как его кретина…
- Креатива?,- подсказал я
- Ага, точно…для креативина повесил! Ты, что ли, Креативин?
- Нет, я
Викинг…
- Хм, надо же,
Викинг, а похож на Кретина…,- задумчиво сказала она и почему-то пожала плечами.
- Позвольте, на кого?
- Креативина – она вылупила на меня глаза. - …а я как сказала?
- Вы так и сказали. Так, я пройду?
Во всё время разговора она стояла в проходе и выполняла собой весь дверной проём.
- А, иди…иди, к дружку своему, – она усмехнулась и развернулась так, что я еле протиснулся между её выдающимися формами и дверью.
- Простите...,- сумел я выдавить из себя во время протискивания.
- Иди…иди. Он тебя, наверное, ждёт… - ещё раз повторила она.
- Спасибо…
Я прошёл к комнате
Мaksinnа, спотыкаясь о брошенные игрушки, деревянного коня, тазы и прочую дребедень. Постучался…
За дверью кто-то громко закашлял, потом послышались приближающиеся шлепки босых ног по полу. Открыли не сразу, зазвенела цепочка и через узкую щель между косяком и дверью просуналась чья – то голова. Волосы на голове были взъерошены и сбиты в жёсткий колтун. Мешки под глазами выдавали, что ночка, судя по всему, была тёмной и бурной…
- Хто?, - проскрипела голова с мешками
- Это я,
Викинг, драсьте…
- А-а,
Викинг, - он снял дверь с цепочки и, продирая слипшиеся очи, пригласил меня войти…
В нос ударил резкий запах лука, табака, позавчерашней селёдки под шубой и сивухи…Сразу на входе я больно стукнулся лбом о висящий над порогом остов велосипеда «Schoolnik»
- Аккуратнее,
Викинг… - прошамкал хозяин квартиры. – Проходи…
Хозяин, как теперь стало понятно,
Мaksinn, человек с лунообразным лицом, тонкими руками и трудовой мозолью на животе. Синие семейный трусы до колен и, прохудившаяся на животе, майка довершают портрет менеджера «Шейда».
- Вот - моя деревня! Вот – мой дом родной!, - гордо отрапортовал Мaksinn обводя рукой свои владения.
По середине комнаты стояла жестяная бочка, ранее служившая ёмкостью для какого-то удобрения, а теперь переквалифицировавшаяся в стол. «Стол» был залит каким- то чаемвареньем, у его подножья была рассеяна яичная скорлупа, хлебные крошки. Вместо стульев пластиковые ящики для стеклотары. Больше «мебели» не наблюдалось, потому всё «чем торгует Лондон щепетильный» было разбросано, навешено, расставлено в беспорядке. У батареи в дальнем углу комнаты, прямо на полу, в ворохе не совсем свежего белья и ватиновых пальто лежала она, maksinnовская «Галатея». Maksinn, усевшись на ящик и заметив моё смущение, поспешил разобраться со своей гостьей:
- Пошла отседова, Бьянка…беатлонистка фигова!
- Ну, котик, я устала и хочу спать…
- Дома отоспишься! Уходи, ко мне друган приехал…
Бьянка, как её назвал Мaksinn, кряхтя и охая выбралась из под груды тряпок…Её, в общем-то, неряшливый и где-то даже трагичный вид дополнял пылающий под левым глазом фингал…
- Пусть твой друг отвернётся, я голая…
- Что ты! Голая она,- начал паясничать Мaksinn. – На! Прикройся.
Мерзко гогоча он сдернул с бочки «скатерть», которой служила газета «Хроники Викингов».
Стыдливо прикрывая свои прелести шелестящей газетой, Бьянка пятясь к двери и мельком поглядывая в мою сторону, поспешила покинуть комнату.
- Стой, слышь ты, позор Арбервиля в гонке на 30 км, – гаркнул Мaksinn. - Собери нам
чего – нибудь на стол..
- Да, пошли вы – прокричала из-за двери Бьянка
- Ты как с мужиками разговариваешь, положительная допинговая проба на эритропоэтин. Мaksinn вскочил со стула и слегка пошатываясь, видимо хмель ещё давал о себе знать, угрожающе выдвинулся вслед за ускользающей женщиной.
- Да не мужики вы вовсе, а так …только дразнитесь! – послышался голос Бьянки
- ЧЁ ты сказала?
- Не надо, Мaksinn, что ты горячишься… - я схватил его за майку
- Нет, ну ты слышал, что она сказала? – его возмущению не было предела, складывалось ощущение, что от переполняющего «праведного» гнева он того и гляди лопнет. -
А, правда, ну этих баб к лешему, - он махнул рукой и, уже улыбаясь, посмотрел на меня:
- Рассказывай как у тебя дела, чего приехал?
- В гости…
- В гости говоришь – он задумался. - Ты, конечно, прости у меня – Мaksinn ещё раз оглядел своё жилище. - Здесь не прибрано, да ещё и голова раскалывается. Может, полечимся?
- Как - то у меня на душе тяжело, не до этого – ответил я ему на предложение полечиться.
-Так это ж первое дело при таком деле!
-Я не хочу…
- Что значит не хочу? Это как микстура! Ты, когда тебе лекарства доктор в поликлинике прописывает, говоришь ему: «Буду» «Не буду»
-Не говорю…
- Вот! А чего ж ты тогда ломаешься?
-Ну, ты, вроде, не доктор
-Я не доктор? – он встал буквой «Ф» и обиженно посмотрел на меня - Это я не доктор? Да я первый, среди равных! Я мигом…- он бросился из комнаты и уже через секунду принёс полную тарелку квашеной капусты и «мисктуры». - Рассказывай!
Я рассказал ему про сблевывющий ржавчиной умирающий кран на кухне и мысли, которые меня в связи с этим посетили.
- Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, что теперь горячей воды не будет минимум до первого сентября…-невозмутимо, со знанием дела проговорил он при этом смачно чавкая.
- Хм, глубокая мысль, т.е. ты, думаешь, что воскрешения футсоюза, новых идей, стоит ждать в сентябре?
- Да, дети в школу пойдут…так всегда бывает…
- Да я не о том, ты меня не понял. Образ крана это аллегория наших дел в футсоюзе, понимаешь?
- Алле….Чего? – он чуть было не подавился куском хлеба и даже перестал чавкать.
Как бы тебе объяснить?
- ???.. А может…
- Подожди, не сбивай меня с мысли своими вопросами, я думаю…Ну, тебе не кажется странным, что как то страсти поутихли, огня, что ли нам не достаёт, желания какого-то?
- Чего - чего, а страсти и огня у меня достаточно, – он отложил вилку, вытер о майку засаленные руки и приторно улыбаясь, начал хвастать. - Даже порой через край, вот мы с пацанами как-то в стрип-клуб пошли, ну там девчонки в лифчиках, а некоторые…хи-хи-хи и без….ну ты меня понимаешь…
- Да нет же, я не об этом, я об другой страсти…
- Э, Викинг…я не из этих! Ты меня не путай…- он даже отодвинулся от меня.
- Подожди, ты меня всё никак не поймёшь, я не за этим к тебе. Сосредоточься…
- Так, сосредоточился…
- Давай попорядку…
- Эгггг…Давай…
- Вот, смотри, у меня на кухне кран
- Угу…
- И вода в кране закончилась…
- Угу…
- На что это похоже? Тебе это ничего не напоминает?
- Может тебе в горводоканал надо обратиться? – совершенно серьёзно и даже с участием спросил Мaksinn
- Опять двадцать пять – я всплеснул руками.
- Так чего тебе от меня надо?,- со слезами в голосе спросил Мaksinn
- Ты поразмышляй хоть маленечко, закрой на секунду глаза и представь, что кран и горячая вода из него это всё что у тебя есть…- совершенно спокойно, даже мягко проговорил я
- Представил…- он зажмурился.
- И вот бьющая струя кипятка медленно, но верно начинает превращаться в слабый ручеёк, затем в струйку, струечку. Что ты чувствуешь?
- Чувствую!
- Что?
- Чувствую, что я писать хочу…- не открывая глаза сказал maksinn
- Тфу на тебя! – я начал уже нервничать, вскочил с ящика и зашагал по комнате из угла в угол. Maksinn аж подпрыгнул на своём « стуле» и прикрыл лицо руками будто бы я собирался его ударить
- Можно я выйду, а то я за себя не ручаюсь…-прощебетал maksinn
- Ладно, выйди, но только не надолго я тебя здесь жду!
Он пулей бросился до туалета, на ходу готовясь к вожделенному событию. Спустя 3 минуты усевшись на «стул» он был готов размышлять дальше.
- И так – начал я – в условии дано: КРАН! ГОРЯЧАЯ ВОДА!
- Угу..
- Потом вдруг БАЦ! Нет горячей воды…
- А до этого стало быть была?
- Ещё как была! Река! Нет не река – Водопад Виктория!
- Угу…
- Чего «угу»…
- Это просто ужасно…была и вдруг исчезла
- Вот видишь, теперь ты меня понял, понял масштаб нашей проблемы…
- Да, это ж с кухни бак с горячей водой тащить. Кошмар! А что делать - не в ледяной же воде мыться!
- Ты издеваешься надо мной?!, – прокричал я в сердцах.
- Ничего я не издеваюсь… - испуганно пробормотал Мaksinn. – Ну, хочешь, пока у тебя воды горячей нет, у меня перекантуйся, у нас колонка!
- Ладно…- я решил идти напролом. - Ты чего идиотничаешь?
- Кто?
- ТЫ!
- Я?! – Мaksinn был напуган и, по всей видимости, действительно ничего не понимал
- Ты обещал Torpedovcу статью в газету написать?!
В это время в коридоре за дверью прогремело:
- Кто сожрал мою капусту! Признавайтесь, сволочи!
Мaksinn побледнел и втянул голову в плечи…
- Известно кто!, – ответил женский голос потерпевшему в коридоре.
- УБЬЮ ГАДА!
Мaksinn заметался по своей комнате, затем подбежал к двери и крикнул:
- Это не я!
Но в тот же миг дверь была с треском выломана и Мaksinn был погребён под её обломками. На которых торжественно возвышался мой старый знакомый
Kamalei (менеджер «Люн»)….